Об одном примере быстрой терапии Депрессии я уже рассказывал в кейсе №1. И если в том случае у пациентки была диагностирована Послеродовая депрессия, то в этом – Реактивная. Итак, кейс №2 из "Полевых заметок о Депрессии".
Реактивная депрессия – психическое расстройство, которое возникает как ответная реакция на сильные эмоциональные потрясения, стрессовые ситуации, появившиеся на фоне трагических событий. А, так как, в анамнезе есть трагическое событие, диагноз не вызвал у меня сомнений. По словам пациента (назовём его Евгением), его депрессия началась полгода назад после того, как он на своём автомобиле сбил насмерть одиннадцатилетнего мальчика. Эту часть своей истории он рассказывал так, как обычно разговаривают люди в состоянии депрессии или скорби. И, что примечательно, когда Евгений молчал в ожидании начала сессии, он не производил впечатление страдающего человека. Обычный спокойный, уверенный в себе человек. Опрятный, выбритый, хорошо одетый по «дресс-коду» предпринимателей конца прошлого века (когда и происходили описываемые события). Но, как только, пациент начал свой рассказ, в глаза бросился диссонанс между первым впечатлением и тем, как он рассказывает о трагическом случае. Как будто в нём переключился какой-то тумблер, запустивший некую программу. Громкость голоса, его интонация; осанка, наклон головы и отсутствие пантомимики полностью соответствовали, как содержанию рассказа пациента, так и его диагнозу. Поэтому я отметил для себя, что Евгений перед началом разговора, видимо, «держал марку» по годами выработанной в бизнесе привычке.
Я выдержал паузу, воздержавшись от сопровождающих вопросов, и пациент перешёл к описанию того, как пытался загладить вину перед матерью погибшего мальчика. Но когда он сказал, что несмотря на его невиновность с юридической точки зрения (мальчик сам выбежал на дорогу из-за поворота), «сделал всё красиво и отлистал матери как положено», я уже не смог промолчать. «О какой красоте можно говорить, когда речь идёт о смерти ребёнка?» И, не дав ему ответить, я добавил вдогонку, что никакая «красота» не вернёт матери сына. Короче говоря, я сознательно нарушил сразу несколько правил, которым меня обучали на психфаке. И я грубейшим образом нарушил правило безусловно положительного принятия клиента из Триады Роджерса. Задавая свой вопрос, я чувствовал, что если не сделаю это, то не смогу дальше работать с этим клиентом (тогда бы, отсчёт моих незавершённых кейсов начался на несколько лет раньше).
Ответ Евгения был таким: «Ну как, какой (это он о красоте) … я привык отдавать свои долги». Пациент говорил уже другим тоном. В его голосе появились ноты дерзости, гордости. Он как будто принял некий вызов. И замечая эти изменения, я поинтересовался, часто ли он оказывался в положении должника. Этот вопрос окончательно «оживил» Евгения. Его руки пришли в движение, он расправил плечи, и отвечал мне уже совсем другой человек: «Я стараюсь так вести дела, чтобы не быть никому должным». «У Вас всегда это получается?» - спросил я, заметив некоторую неуверенность в его ответе. «Раньше получалось, практически, всегда». «Что сейчас изменилось?» - продолжал я… И очень быстро разговор перешёл в оживлённый рассказ о бизнесе Евгения, его деловом партнёре, и том, как тот его «подставляет». Из-за этого партнёра приходится влезать в долги, что страшно расстраивает Евгения. Он даже был вынужден урезать семейный бюджет и отменить поездку на заграничный курорт. А ведь туда поедет вся их деловая «туссовка». «Надо будет врать, чтобы как-то объяснить людям», почему его с семьёй там не будет. «Я вытащил его из грязи, дал возможность заработать, научил всему. А теперь он оборзел до такой степени, что принимает убыточные решения, не согласовывая со мной» - продолжал клиент. Его трудно было остановить. Он выливал на меня всё, что у него накопилось на партнёра за последнее время.
Забегая вперёд, скажу, что мне удалось подвести клиента к оптимальному решению его проблемы с партнёром. Тут нет ничего интересного. Интересно то, что, перейдя к разговору об этой проблеме, Евгений оживился настолько, что уже никто не смог бы разглядеть в нём пациента с депрессией. А о смерти ребёнка не было сказано больше ни слова. В конце сессии я попросил клиента оценить его состояние, отметив румянец на его лице. В ответ я услышал ряд комплиментов, и поспешил закончить сессию, как и знакомство с этим человеком. Выводы делайте сами…
Комментарии